Февраль, заурядная среда, середина недели, 10 часов утра. Вся восточная половина Соединенных Штатов

Февраль, заурядная среда, середина недели, 10 часов утра. Вся восточная половина Соединенных Штатов покрыта снежной шубой и коркой льда. Школы закрыты, полеты отложены, федеральные автострады едва функционируют. Однако жилые дома нельзя оставить без света, а компьютеры без электропитания. А потому Фрэнк Дэнкович и Дуг Конкин одеваются, чтобы снова идти на работу в свой офис. Готовы резиновые бутсы со стальными носами, многослойное теплое белье, защитные шлемы с фонарями. Ремни оттягиваются под весом аварийных дыхательных аппаратов, датчиков газа и радиопереговорных устройств. Их рабочее место не допускает небрежности. Каждый вешает на доску свою медную бирку, ее копия кладется в карман. Кто-то бормочет: «Господи, спаси-сохрани». Все заходят в лифт, который опускается в глубину. Это шахта Эмеральд на юго-западе штата Пенсильвания, страшный подземный мир, который мало кто видел воочию, о котором редко слышат и редко вспоминают (если только не подведет сказанная впопыхах молитва). «Это самые обычные люди, – говорит Конкин, управляющий шахты Эмеральд, жилистый, напористый человек. У него за плечами 29 лет подземного стажа. – Но только до тех пор, пока в шахты не прорывается вода или не обваливаются стены».

Когда мы спустились на 188 метров и распахнули двери лифта, я, честно говоря, ожидал увидеть целый подземный город. Вместо этого перед нами оказался туннель с побеленными стенами, абсолютно голый в холодном люминесцентном сиянии. В глубине туннеля, где-то через сотню метров, свет уже меркнет, и дальше – ничего, кроме темноты и пробирающего до костей ветра.

Старый добрый уголь

Когда мы думаем об угольной шахте, перед глазами неизменно встает один и тот же архаический стереотип – шахтеры с черными лицами, в шлемах с фонарями, поезда, составленные из угольных тележек, неуютные поселки угледобывающих компаний. Эти образы прочно укоренились в нашем сознании и в национальном фольклоре. Все это картинки из мира старой, прокопченной угольным дымом экономики, которая уже давно отступила под натиском полупроводников. И тем не менее все эти атрибуты красивой жизни – компьютеры, телевизоры с большими плоскими экранами, забавные крошечные «айподы» и другие чудеса, выросшие на кремниевых подложках, – без угля долго не протянут. Ветер, вода, природный газ, нефть, ядерная и солнечная энергия – все эти источники, даже если их сложить вместе, едва потянут на такое количество энергии, какое нам дает старый добрый уголь (речь идет о США – Редакция «ПМ»).

В прошлом году Америка добыла и израсходовала более одного миллиарда тонн этого минерала. При нынешних объемах добычи, при использовании современных технологий этих запасов должно хватить на 243 года. Добыча угля удивляет своей дешевизной – в 2005 году стоимость миллиона килоджоулей (кДж), полученных из нефти, составляла $8,66, в то время как тот же миллион кДж при получении из угля обходился всего в $1,19. Примерно две трети этого излюбленного американского горючего поступает из открытых карьерных разработок (около 778 млн. т), а остальные добывают в подземных шахтах, по большей части в Аппалачах.

На востоке бoльшая часть угля добывается из тонких пластов, залегающих в сотнях метров под землей. Шахта Эмеральд, одна из 14 американских шахт, принадлежащих компании Foundation Holdings, разрабатывает «питтсбургский пласт» – это месторождение толщиной 2,4 м, простирающееся под четырьмя штатами на площади в тысячи квадратных километров. Сама шахта Эмеральд тоже не из маленьких – ее подземные разработки занимают сотни квадратных километров, а объемы добычи достигли в 2006 году почти 7 млн. т.

Давно прошла эпоха, когда правили бал кайло и лопата, а об опасности шахтеров предупреждала канарейка. В угледобыче на шахте Эмеральд, как и при других подземных работах, теперь господствуют совершенно новые технологии. При камерно-столбовом методе в пласте пробиваются туннели высотой ровно в толщину пласта. Они обходят массивные блоки угля, которые нужны для того, чтобы поддерживать кровлю пласта. Такой подход – а в Аппалачах он господствовал очень долго – не назовешь очень эффективным, поскольку в шахте оставалось в виде столбов 65% угля. Столбы оказывались объемистее, чем пространство выработки.

Длинный забой

Теперь большинство компаний, разрабатывающих толстые, залегающие горизонтально пласты, используют более эффективный метод добычи – длинный забой. Придумали этот способ в Англии еще в XVII веке, в Аппалачи он пришел к 1950-м годам. За последние 15 лет оборудование, необходимое для добычи таким способом, стало более крупным и надежным, обеспечивая большой выигрыш в производительности. Сначала движущийся по рельсам агрегат с электрическим приводом (он называется комбайн непрерывного действия, а спереди у него установлен вращающийся врубовой барабан шириной почти пять метров) прогрызает в пласте туннели примерно так, как это делается при камерно-столбовом методе. На этом этапе главная цель – нарезать угольный пласт на большие прямоугольники – «панели» (на шахте Эмеральд они достигают трех километров в длину и четырех сотен метров в ширину – это самые широкие панели в Северной Америке). По мере того, как зубастый врубовой барабан вгрызается в угольный пласт, молотый уголь высыпается из агрегата на его заднем конце. Там его подхватывает смонтированный прямо на рельсах конвейер. Комбайном, который способен за день пройти сквозь породу 70 м, управляют всего три человека.